- Твои друзья-охотники тебе не рассказывали? – Я изгибаю бровь, в мыслях проклиная брата, на чем свет стоит. Хотя чего я ожидал? Это же Данте, который никогда и ничего не воспринимает всерьез, пока ему меч под ребра не загонишь и то, этот способ работает не всегда. – Для демонов существует несколько способов попасть в мир смертных. Врата, на подобии Темен-Ни-Гру, особенные места, где грань достаточно тонкая, чтобы ее прорвать, как в Фортуне. А еще есть медиумы, которые… - я пытаюсь подобрать слово, чтобы точнее описать, как это все работает. Мозг очень не вовремя подкидывает увиденное ранее, и я слишком поспешно заканчиваю свою мысль, - которые для демонов, как ходячая дверь в их мир. Их влечет то, что грань между мирами вокруг меня постоянно истощается.

Кажется, в этот момент я начинаю понимать, почему это тело умерло так внезапно. И почему в какой-то момент меня самого к нему влекло. Я думал, что это была великая удача, но оказалось ловушкой. Стоит дать себе медаль за наивность. За столько лет неудач, пожалуй, стоило запомнить, что надежда слишком гиблое чувство.

Внезапно приходит осознание того, что я так долго не общался с кем-то помимо демонов, что соскучился. По общению. Эта мысль такая внезапная, что я едва не врезаюсь в ближайший косяк. Это звучит и ощущается слишком по человечески и не сказать, что радует.
Эй-эй, - звучит в голове голос грифона, который в какой-то момент перестал подавать какие-либо признаки жизни. И это было правильно - его говорливость больше раздражала, но недолго пришлось радоваться. - Не убейся снова! Я не для этого контракт заключал!

Игнорируя слова птицы в голове, я наблюдаю за перемещениями парня, который даже не понимает, какой рычаг давления раскрывает. С другой стороны, если он сын Данте, то даже не удивительно, наверное. Что-то подсказывало, что брат ни капли не изменился. Пытаюсь припомнить его поведение на острове Мундуса, но помню только одно его выражение лица, которое раздражает не хуже, чем говорливый петух-демон. Печаль, вот уж точно то самое, единственное, что не ожидаешь увидеть на лице того, кто жил весельем, наслаждаясь жизнью.

- Ты так уверен, что в состоянии одолеть, - я тыкаю тростью в обрубок его руки. Звучит очень иронично, если знать правду в целом. В данном моем состоянии он одолел бы меня даже так, без руки. Но я говорю о том себе, каким я был тогда. И о том, кто рано или поздно придет в этот мир. И к тому времени нам всем не мешает, - как там современные люди говорят? - прокачать свои навыки? - К тому же, возможно, если ты согласишься, то встретишься с ним.

Последние слова я произношу, стоя на пороге палаты. Мальчишка на какое-то время отвлекается от разговора, а я почти неосознанно наблюдаю за его движениями, особенно пристально, - с мимолетной ухмылкой на лице, - когда он недовольно смотрит на меня. И это играет злую шутку со мной, потому что меньше всего я хочу ощущать некоторую степень возбуждения, глядя на... собственного родственника? И почему спрашивается я настолько уверен в том, что он родственник? Из-за Ямато или из-за некоего сходства с братом? Все же отвожу взгляд, когда мысли приводят меня к неутешительному итогу. Виной всему даже не мальчишка, а ситуация в целом. Организм еще не отошел от увиденного ранее, поэтому реагировал на все, что хоть мало мальски выглядело привлекательно.

- Но сначала, мне самому нужно найти нескольких... - продолжаю я, чтобы хоть как-то отвлечься. И это даже получается, особенно в тот момент, когда понимаю, что не уверен, как обозвать бывших рабов Мундуса. Почему-то я уверен в том, что некоторые выжили точно так же, как и Грифон. - Старых друзей. - Наконец заканчиваю мысль. - Ну и если уж совсем быть честными, то и еще парочку охотников тоже не помешает привлечь.

Последнюю фразу произношу, возвращая взгляд на парня. Не очень вовремя, учитывая, что тот в этот момент надевает штаны и я в очередной раз за этот день имею возможность лицезреть его прелестную задницу. Хочется проткнуть самого себя Ямато и как хорошо, что ее сейчас здесь нет. В первый раз в жизни я рад, что катаны нет под рукой. Это имеют ввиду люди, когда говорят, что смерть меняет человека?

Жизнь в землях Морской Ведьмы научила его не только магии. И хоть Йохан не любит вспоминать то время по многим причинам, он не может отрицать некоторую эффективность чужих действий тогда. В первую очередь, конечно же, навык, который позволял использовать чужие слабости.

К несчастью для Кайла, черный король знал достаточно таковых.

И речь шла не о том, кто, - по чужому мнению, - буквально пять минут назад покинул эту комнату. И не о том знании, которым можно было бы шантажировать несостоявшегося принца, который с таким упорством продолжал делать все по-своему.

- Почему я должен верить тому, кто не успел толком в замке поселиться, но уже вовсю подначивал моих подданных к побегу? - отвечает он очевидным вопросом на очевидную реакцию. А потом усмехается, качая головой. - Даже в моменты, когда слепо продаешь себя, думаешь о других. Похвально и глупо, мальчик мой. - Йохан убирает с чужого лица прядь волос, подцепив ее двумя пальцами. - Я говорил не о том, что ты не бежал вместе с Августом. Я сказал о том, что ты мог сбежать только что, пока я был занят городом.

Конечно, он не мог бы гарантировать успешного побега принцу, более того скорее всего пустился в погоню следом. Но никто не отменял попыток. Йохан наблюдает за сменой выражения чужого лица, а потом спокойно выдерживает чужой взгляд. Рука сползает по чужой шее, потому что королю более неудобно удерживать ее в подобном положении.

- Убить? - он коротко смеется. - Да, пожалуй, твоему брату это бы понравилось, он был бы рад. - Смех остается в глазах короля, но остальное лицо приобретает нейтральное выражение, когда он продолжает, - смерть - это избавление. В чем смысл убивать тебя? Мне это ничего не даст.

Взгляд Йохана опускается с глаз до губ в то время, как рука скользит вниз по чужой рубашке. Так же ловко, как они управлялись с чужими волосами, пальцы расстёгивают пуговицы. Использовать слабости человека, можно по разному и эта мысль вертится в голове короля, как причина тому, что и как он делает. Что может быть хуже для человека, который привык быть забитым изгоем, чем легкие прикосновения?

Он толкает принца в плечо, опрокидывая на спину. Йохан может сосчитать, сколько раз смотрел на принца сверху вниз чужими глазами. Что ж ради разнообразия порой стоит взглянуть своими собственными, поменявшись ролями.

- Кажется, я понимаю, что он в тебе нашел, - задумчиво тянет он, убрав руки от чужого тела, стащив с него рубашку и теперь изучая взглядом. Глаза сами опускаются к кистям, на которых поблескивают браслеты.

Король берет чужую руку в свою, подносит к губам, целует ладонь, наблюдая за чужим лицом из-под полуприкрытых ресниц. На самом деле у него другая цель, но он позволяет себе ее подкорректировать, но очень быстро возвращается к тому, что хотел сделать. Чужие браслеты всего лишь безделушка, если не воздействовать на них магией, поэтому он просто открывает замок и снимает украшение. А потом отбрасывает на кровать и металл с тихим шорохом скользит по покрывалу.

Йохан понимает, насколько это опасно и чем может грозить, но это только сильнее раззадоривает. Он вновь цепляет чужое лицо и отводит в сторону, обнажая шею.

- Только попробуй что-нибудь поджечь, - еле слышно произносит он на чужое ухо, а затем прикусывает кожу чуть ниже. Его вторая рука все еще удерживает свободное теперь запястье и он кладет его себе на спину, почти физически ощущая чужую силу.

Йохан едва не теряет равновесие, но успевает подставить руку, уперев ее в пол над чужим плечом. Его все еще не заботит, что они лежат на полу, благо чужая спина утопает в ворсе ковра. Более того, в голове короля проносится мимолетная мысль о том, в чьей комнате они вообще находится и чья это кровать стоит там в стороне.

- Целуй меня, как целуешь его, - король снова смотрит на принца сверху вниз, вот только на этот раз между ними почти такое же расстояние, как было в тот момент, когда тот повернул к нему голову ранее. Достаточное расстояние для того, чтобы безо всяких усилий расстегнуть чужие брюки.