- Надеюсь, все-таки, нет, - Усмехнулся я, снова окидывая софиты взглядом. - Не хочу быть похож на всем известного мавра.
Казалось бы, живя в Австралии привыкаешь к солнцу, жаре и всем вытекающим последствиям. И если температура в районе плюс сорока не была чем-то из ряда вон выходящим, то вот загар. С этим парнем отношения у меня не складывались вечно. Наверное просто потому, что моя кожа и так не была светлой. Поэтому, да, печально все это было. Но, спасибо все той же родной стране - хотя бы не обгорал. Был бы тот еще бонус.
- Но даже если было бы и да, думаю, что мы бы справились, - пожал я плечами. Может звучало слишком самоуверенно, но я был уверен в своих словах, несмотря на все "бы" и "думаю". Да и играть в кино намного проще, чем работать под прикрытием. В первом случае ты просто потеряешь деньги, во втором еще и несколько жизней, включая свою. Всего-то.  Отгоняя прочь подобного рода мысли, я снова посмотрел на Софи. Девушка прикрывалась ладонью, делая вид совершенной, детской невинности. С другой стороны, в моих глазах она и была ребенком. Не знаю почему, но это я осознавал так же четко, как и то, что меня тут впринципе быть не должно. Но вот оно какое, стечение обстоятельств. На всякое удивление модели я отвечал улыбкой и изогнутыми в немом вопросе бровями.
И если на первый взгляд кресло казалось не удобным, то потом как-то мое мнение о нем начало меняться. Ну еще бы, оно не только удерживало нас обоих, но еще так же было достаточно большим, чтобы можно было маневрировать, не особо калечась. Мне оставалось только удерживать девушку, чтобы та не дай боженька, не упала с моих коленок. В чем я тоже сомневался, так как кожа к коже липнет, а не скользит по ней. И это тоже было минусом. От таких близких контактов третьей степени было еще жарче. И совершенно не в том смысле, в котором хотелось бы.
-Ну а почему нет? - почти в губы улыбнулся я, в то время как одна из рук лежала поперек чужой талии, а другая тыльной стороной лодони на щеке. - Как будто ты не занята тем же самым.
В эту игру можно было играть вдвоем. И чего таить, уже какое-то время мы этим только и занимались. Особенно учитывая сколько овершенно не журнальных, - по-моему скромному дилетанскому мнению, - мы поменяли. Закрадывалось смутные сомнения по поводу фотографа. С другой стороны, а на что мне было жаловаться? Явсе еще оставался мужчиной, на коленях которого сидела до безумия красивая девушка. Какой дурак, - если он только не гей, - будет жаловаться?
- Разве работа не должна приносить удовольствие?
Вечный вопрос без ответа, потому что слишком часто получалось так, что понятия "работа" и "удовольствие" были не совместимы. Кто-то вообще воспринимал надобность трудиться, как каторгу и не мог себя перестроить. Но за прошедшее с начала время съемок, можно было понять, тчо девушке ее работа нравится. В целом, а не данный конкретный случай. На счет него я мог только думать, что не так уж лажаю, учитывая вообще, что как бы, это вообще не мое. С другой стороны, выбор, как провести время, если вдруг меня турнут с работы, ширился.
- Но у меня нет телефона, - с самым невинным выражением, на которое в тот момент был способен, произнес я. Что было правдой. Вспомнив о злосчастном девайсе, очень не вовремя, - или вовремя? - подумал о том, что там уже штук сто, если не тысяча, пропущенных ото всей команды. Ну и ладно, позже разберусь. В конце концов, сегодня день был расписан не так чтобы очень. Надо поставить памятник тому, кто придумал бесшумный звонок, парень был гением.
И хоть получилось немножечко, самую малость, неловко, но виной всему были слишком узкие брюки, слишком. Из разряда тех, про которые дамы обчно говорят - и не осталось полета на фантазию.  А у меня был только один вопрос, как они еще не натерли и не стерли все самое дорогое, что у меня было. Видимо, потому что я все еще воспринимал девушку, как подростка. И хоть в вопросах полового воспитания я был слишком уж широких взглядов, но на людей помладше меня не тянуло. Возможно зря, новсяких этих романов и уж тем более любви студентов\школьников и их преподователей, я не понимал, даже с богажом знаний психолога.
- Просто не думай об этом, - устраиваясь в кресле удобнее и поправляя штаны, произнес я. - Это не то, о чем ты подумала. А если даже и то, предлагаю потом сходить куда-нибудь и выпить чего-нибудь в знак извенения. За мой счет на твой выбор.
Я убрал всякое веселье из голоса, чтобы показать, что все действительно в порядке. Хотя я понимал, что оно ничерта не так, все по тем же причинам. Ну бывает, ну физиология. И вообще природа во всем виновата.
Еще после пары вспышек я протянул руку в стороны воды.  Благо, перерывы еще никто не отменял. Даже для себя я был уже героем. И почему мне было так важно сколько я протяну в данный момент без воды? Старческий маразм, не иначе.
- А еще, мне кажется, это все способствует похудению, - отцепляя себя от кресла и вставая, вернулся я к рассуждению о курице-гриль. Мои ноги точно чувствовали, как плавятся на составляющие. Вот уж, мда.

Риз только улыбается на фразу про половину света:
- Могу встать на колени и попросить у тебя руку и сердце. - австралиец смотрит на свои руки, на которых среди множества колец прячется его обручальное и понимает, что их лучше снять. Пока он это делает, то добавляет. - Ну или не руку и сердце. Надо подумать.
Когда жена делает выбор в сторону кота в мешке, он уже с облегчением готов закрыть холодильник, но остается еще просьба про соус. На угад он берет банку и протягивает за спину, попутно склонившись и выискивая в королевстве прохлады что-то интересное. Ну еще он делает это из-за все того же холодного воздуха, поэтому когда Ян забирает у него бутылку, Джейден оборачивается, глядя на него снизу вверх. К его счастью он действительно видел внутри авокадо, поэтому фрукт так же оказывается в чужих руках. Вот только Гамильтон к тому времени уже пьет чай, возвращая себе возможность говорить нормально, что опять-таки начинает действовать на самого Риза, который запоздало понимает, что думает о том, как бы такие прось бы звучали в другом месте.
Пожалуй, Джейден слишком хорошо знает свою жену, что равноприменимо и в обратном порядке, но в данный момент речь не о нем. А о ней. Поэтому, он лишь улыбается, когда эти двое как-то подозрительно оказываются рядом, облокотившись на столешницу. Но он не успевает, - да и не хочет, - предупредить Яна, насколько это опасно. И если тот хотел прервать сию игру, то только что упустил последний шанс. Иногда, он слышит от коллег по цеху, что у них явные проблемы, оставшиеся со времен университета, на что Риз всегда отмахивается бональной фразой про зависть. Потому что они в свои сорок только и могут, что сидеть перед телевизором, жуя чипсы и попивая алкоголь и вспоминая, что им только что рассказывал пациент.
Любой нормальный мужчина, которой видит, как другой мужчина целует его жену на кухне, скорее всего должен устроить скандал, который закончится кровавым исходом. Особенно если у него в руках нож, но Риз просто смотрит, потому что для него это нормально. Он вообще может смотреть на свою жену вечно в любом виде и любом положении. И он прекрасно понимает желание Яна забить на соус и целовать ее. И впору задать вопрос, почему они пошли на кухню, а не сразу в спальню, но он вспоминает, что это по большей части его вина. И это еще одна причина, почему он не присоединяется к празднику жизни сразу.
Когда руки жены ложаться на чужую спину для того, чтобы стащить с чужого тела кофту, Син кладет нож позади себя и делает это достаточно бесшумно, как будто любой резкий звук разрушит картину перед его глазами.

Джейден засыпает, просыпается Синнистер. Это должно звучать смешно. Это звучит смешно, но такова правда, которая подтверждается словами жены, сказанными утром, спустя две недели после того, как коллеги из штатов прилетели сюда, в страну кенгуру. И казалось бы, в его внешнем виде пока что ничего не изменилось, разве что голос, но Сара остро чувствует перемену в муже, который вроде как подбадривает ее словами про то, что пока он не продает их детей в рабство, а ее не тащит сниматься в порнухе - все хорошо. И она ему верит, причем делает это за них двоих. Потому что в данный момент он уже и не муж ей вовсе, а его моральные принципы лежат в гробу и белых тапках, так как он не видит ничего зазорного в том, о чем сказал. Грешникам нет покоя, но так же у них и нет совести.
Это первый раз за последние года три, когда он ломает себя до основания, чтобы построить заново и быть тем, кого ему прописали на бумаге.
Перемену чувствует и начальник, с которым он сталкивается, выходя из местной альтернативы парикмахерской, где ему подправили не только имидж, но и длину волос, которые теперь достигают плеч. Руки чешутся все это убрать, но тогда есть вероятность остаться без скальпа, чего он не хочет, но это раздрожает Синнистера, который в данный момент может позволить себе все, что хочет, но особо наглеть он не собирается. У него и так в голове с самого пробуждения жужжит одна мысль, которая не дает ему расслабиться, а разыгравшаяся паранойя, которую пришлось взращивать в себе за неделю, только подливает масла в огонь.
Что удивительно, еще вчера, он был собой и думал о том, что они провели с Яном не достаточно много времени, потому что, как и ожидалось, совместная ночь возвела между ними стену, за которую напарник предпочел спрятаться. И еще вчера Риза волновал вопрос о том, что они будут делать дальше, учитывая, что им жить под одной крышей. Об этом он думал, рассматривая план пентхауса и отмеряя расстояние между спальнями. Синнистер на границе его сознания, в то время пребывающий еще в некоем подобии кокона просто с радостью отмечал наличие бассейна, потому что бассейн хорошее средство против раздрожения.
Теперь же, он идет по коридорам бюро и думает о том, что ему нужен личный самолет, потому что на общественном хера с два он полетит. И даже не потому, что в другой жизни у него жена и дети, которых уже не существует. Он не собирается больше возвращаться домой, потому что это не его дом. Он просто слишком печется за свою безопасность, чтобы иметь таковой в своем расположении, меняя страны, квартиры и особняки, как перчатки и нигде не задерживаясь. Его все устраивает.
Когда они заходят в переговорную, до него снова долетают обрывки чужого разговора, но Синнистер только приветливо скалится. Но молчит. Он садится на шефовский стул быстрее, чем тот успевает среагировать и отъезжает в сторону, развалившись на нем. По его мнению они теряют время, сидя здесь.
- Если мы собрались посто попиздеть, - говорит он тем голосом, которым мог бы петь про неправильную сторону Рая, которая зовется праведной стороной Ада. Но он просто озвучивает свои мысли. - То ты тратишь мое время.
Он не адресует это обращение кому-то конкретному, но смотрит при этом на Фила, который, кажется, не знает, как реагировать. К тому же, большая мамочка Джейдена молчит, только наблюдая за своим подчиненным и взвешивая все возможные варианты развития событий.
- Хотя нет, - он косится в сторону Яна. - Мне нужен личный самолет, так как на общественном рейсе я хер куда полечу. И я начинаю думать, что наше сотрудничество не несет выгоды мне.
Его кажется пытаются перебить, но он машет рукой и разворачивается в кресле, теперь уже открыто глядя на Яна. Сам он, в отличие от американца, одет в растегнутую на верхние пуговицы рубашку и джинсы, и ему жарко. Но это он как-нибудь потерпит. Син крутит пальцами кольца, но не потому, что ему некомфортно, это просто помогает сосредоточится на мыслях, которые ему нужны в данный момент. И если Джейден доверяет Гамильтону полностью, то Синнистер ни капли. Стоит задуматься о том, что у него, как миниум биполярочка, как максимум - раздвоение личности, но это не так. Сейчас он смотрит на свою правую, - левую или какую там? - руку, которой он доверяет вести дела, но не забывает о том, что предать и продать может любой.
- Дерьмо собачье, - выдает он на очередную попытку возразить, так как знает, что подставных самолетов у интерпола настолько же много, как и полевых агентов. Он все еще не видит причин лететь в тесном самолете и да, он даже бизнес-класс считает тесным. Он привык к другому. А может это где-то внутри шевелится сам Риз, который помнит рассказы Гамильтона про перелет в эту страну.
- Сколько шлюх на борту тебе надо? - раздается вопрос из-за спины, но Сн не отвечает, продолжая смотреть на Яна, который должен знать ответ на этот вопрос лучше, чем он сам. Кажется, его задача выводить из себя плохих дядь из Нью Йорка, но кто мешает тренироваться здесь и сейчас?